Отрывок из поэмы «Хата рыбака»
Якуб КоласВедах беларускіх
Раздел XVI
1
Я признаюсь, друзья, открыто—
Мне надокучили паны:
От их нутра, уклада, быта
Мне веет затхлостью труны.
Хотел бы панский сор я вместе
С панами выместь заодно
И в ткань вплести поэмы с честью
Веселых красок волокно.
Ее ж героев я покину
И каждый день наискосок
Окину взглядом хоть разок
Своих Данилу и Марину.
2
На берег Свислочи, под Устье,
Сойду на некоторый час,
В укромный угол, в захолустье,
Что описал уже не раз,
Но все ж ни разу, как належит,
Я те места не помянул.
Мои ж следы еще там свежи —
Я вижу тут свою вину.
Мне Березянка — дело вкуса, —
Своей поэзией глуши
Напоминает Петруши,
Куда, надеюсь, возвращусь я.
3
А нынче выйду на дорогу,
Что вдоль поселка след ведет.
Такого места вы, ей-богу,
И не найдете без хлопот.
Дорога ровная, сухая,
Ей не хватает ширины.
На ней и пыли не бывает,
И грязи тоже нет — ни-ни.
Вдоль всей дороги — озимь в мой рост
Одна живая ткань травы.
На сосны киньте оком вы —
Тут, что ни есть — краса и гордость.
4
Прошу — взойдите без опаски
Ну хоть на этот бугорок.
Есть тут семь сосен — просто сказка.
Под каждой — чудный холодок.
Стоят они, ну как графини:
Я был сражен в один момент, —
И каждой, словно бы дивчине,
Готов сказать я комплимент.
Они стройны все, свежи, схожи.
Прекрасна каждая из них,
А лучшей все ж из семерых,
Наверно, выбрать невозможно.
5
Но если глянуть вдоль долины,
Где Свислочь нежится в кустах,
То юной зелени картины
Возникнут прямо на глазах:
Густых кустов сплошная лава,
Живые рощи вдоль Парни,
Устрянский хвойник кучерявый,
Что видит девственные сны,
И тот бугор осиротелый,
Где вышка всё еще стоит
И словно беспробудно спит,
Хоть Устье тоже онемело.
6
А луг уставлен весь дубами —
Свидетель темной старины…
Давно веду я дружбу с вами —
Ее истоки чуть видны.
Еще в Наднеманье ребенком
Я полюбил вас, и с тех дней
Меня голубите вы тонко,
Как сказка-быль, как сон очей.
Вы разбудили впечатленья
Моей младенческой поры —
Мои друзья моей зари, —
От вас я вечно в изумленье.
7
Найду я слов немало вечных
И красок красочных для вас,
За отступленья ж я отвечу —
Простите мне на этот раз.
От сосен тех как на ладони
Видны и хаты, и дворы,
И огороды все, и склоны,
И берег Свислочи, и рвы.
Простору тьма среди полянки.
Усадьба каждая и двор
Имеет вид свой, свой узор,
И в том загадка Березянки.
8
Дворы разбиты как попало:
И планы были не нужны,
Здесь нет ни улиц, ни кварталов, —
Никто не думал здесь о них.
Земли песчаной — сколько хочешь,
И стройся, где тебе видней,
Куда притягивает очи,
Ты только справиться умей.
Глядишь — один двор на болоте,
Другой на горке под борком,
А там в кустарнике бочком
Стоят строенья, как пехота.
9
Посмотрим вдоль дороги вправо.
Там появился новый двор.
Строенья сделаны на славу,
Никто не бросит им укор.
Свинарник добрый, ну как солнце,
Смолой своих сверкает стен.
А посмотрите на гуменце —
Пред ним былые гумна—тлен.
Светло, просторно в нем, уютно.
Взгляни—кавказская гора.
А сколько сделано добра!
То общий труд, тяжелый, нудный.
10
С гумном стоят рядком, как ве́жи,
Стога соломы и кормов,
И все в порядке, как нале́жит,
Нет мелких хитростей и слов.
Себя здесь чувствуешь прекрасно:
Видны и хлопоты, и план.
И будешь ты искать напрасно
Малейший где-нибудь изъян.
А рядом озимь зеленеет,
По пояс сочная трава,
С которой справишься едва —
Сама себя она тут сеет.
11
И этот двор — свидетель редкий.
Снимает всяческий вопрос,
Что березянцы в зиму, летом
Труд не жалеют на колхоз.
Они, чуть выйдет солнце рано,
Сюда приходят, как на пир,
И лозунг выкинут чеканный:
“Давай работу, бригадир!”
Я помню: было тут болото.
И что ж, повел плечом народ,
И на болоте — огород,
Трудиться снова где охота.
12
Привет прекрасной Березянке!
Привет колхозному двору!
Привет, колхозницы-смуглянки!
Привет вам, люди на миру!
Среди моих знакомых новых
Один особенный есть тут.
Ему с охотою готовы
Отдать мы несколько минут.
Немолодой он — мой ровесник,
Однако быстрый, как юнец,
Рыбак, охотник—молодец! —
Стреляет, ловит, любит песни.
13
Он знает множество профессий:
Он и механик, и столяр,
Грибник отменный и первейший,
И пчеловод, печник, маляр.
Идет, живет своим манером,
Не ошибается в пути.
Однажды был он акушером —
Чрез все приходится пройти.
Его не мучат, как иного,
Застывшей мудрости гужи,
Он пред любовью не дрожит,
Не отстает от молодого.
14
Он любит жить умом, без бума,
И сам на выдумки досуж.
Построил запросто, без шума,
Себе, удобства ради, душ.
И этот душ — замысловатый,
Таких не знают города.
Соорудил балкон у хаты
И вышку с бочкой, где вода.
Не просто бочку, а в два донца.
На дне одном с полсотни дыр,
Второе взято на шарнир,
А воду щедро греет солнце.
15
Есть у него еще таланты:
Из меда правит добрый квас
И дар имеет музыканта,
Творит на скрипке перепляс.
Мы проводили раз от разу
И на селе, и за селом
С ним много времени, и квасу
Дань воздавал я за столом.
Не только квас — была и стопка, —
Не обходили стороной, —
И пили с чувством и с душой
Я и товарищ мой Поскрёбка.
16
Раз у его мы жили зятя.
Идет он как-то прежде нас
И никого — вот случай! — в хате
Не оказалось в этот час.
Остановился он. Неловко.
Решил отправиться назад
И видит: шельма-поллитровка!
Он подмигнул себе—стой, брат!
И к ней бочком — сплошное горе, —
Берет бутылку в рот и — хлоп! —
И тут же морщит губы, лоб
И пулей мчится на подворье.
17
А у колодца тут корыто,
И в нем вода для поросят.
Полощет рот он деловито.
Какая дрянь! Денатурат!!
—Тьфу, понимаешь, ведай дело!
И трет он кончик языка,
А внучка Шурка подглядела,
Какого дед дал зевака.
Друг! Вспомни случай знаменитый
Из стародревнего письма:
Нет тайн на свете для ума,
Чтобы остались не раскрыты.
18
В тот год сухое было лето.
Дождя не видели с весны,
И синей дымкой даль одета,
И ветер с южной стороны.
Да ветер жаркий, суховейный,
Мой недруг, вра́жина лихой.
Я каждый день встречал бессменно
Восход, заход весь золотой.
Следил за небом я немало—
Мы подружились тесно с ним, —
Глядел, не клонится ли дым? —
Дождя ничто не обещало.
19
Пригорки всюду порыжели,
Листва покрылась желтизной,
И ежедневно голубели
Шелка небес над головой.
Несу я в мир свой опыт старый,
Мечты и думы, чем богат.
Разносит ветер запах гари
Издалека, где лес и сад.
А лес, мне кажется, горюет,
Поля в печали и луга.
У крыло небо берега
И нас как будто бы не чует.
20
Разочарованный, туманный
Иду назад, брожу в леске.
Уменьшит, может быть, боль раны
Качанье в утлом гамаке?
Он тут развешан между сосен,
А рядом дачный стол — мой друг.
Глядит сквозь ветви неба просинь,
И всё колышется вокруг
Со мною вместе: небо, тучи,
Земля и лес, что за рекой.
И разливается покой,
Глаза сжимает сон летучий.
21
Я слышу гул. Над лесом бреет,
Рокочет, кружит самолет.
Да высоко так. Не узреешь,
Где с ним справляется пилот,
И только в небе, бездне странной,
Я вижу дивный след-дымок,
И он то серп, то дужку тянет,
То пишет быстро завиток.
Растет, полнеет шум мотора
И расплывается сильней,
Рычит, как будто некий змей,
Из высей синего простора.
22
Я тут и где-то там, далёко.
Весь мир на много-много миль
Одним окидываю оком,
На крыльях дум читаю быль.
Уже давно под Халхин-Голом
Ведутся жесткие бои,
Где руку подали монголам
Родные, близкие мои.
Идут оттуда плохо вести,
И Главный штаб на слово скуп.
Да наш народ—могучий дуб, —
В беде с народом-братом вместе.
23
На Запад, дальше, за кордоны
Лечу я в думах седины,
И наши вижу я загоны,
Где изгаляются паны.
Отсель горячий ветер веет
И шире, шире муть ползет,
День наступающий не греет,
И в смуте страждущий народ.
Одно мне ясно: завирухи
Не обойти, не отклонить,
И сердце ноет, и болит,
И люди к нам склоняют ухо.
24
Вот так в тени гадаю вишен
Среди глухого уголка,
И словно кто-то в сердце пишет
Мне продолжение стиха
Или рассказ о людях, быте,
О милой старине веков,
И я держусь за эти нити,
Чтоб не терять своих следов.
Я знаю: как из Ниагары
Победно грянет мощный гром,
Пошире выстроится дом,
И новый дождь зальет пожары.
25
Когда же бури час настанет,
Ее ты встретить будь готов—
Хивой родник бьет непрестанно
Из-под слежавшихся пластов.
А там за тихою дорогой
Шумит березник молодой,
А сквозь—дорожек много-много,
Туда рвусь с чистою душой.
Привет я шлю природе, людям
И грому бурь, величью гор,
Улыбкам светлым ранних зорь…
И пусть же ясным путь наш будет.